Добро пожаловать, Гость!21 Дек 2024, 19:02:16
Войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда 

[Кошак]

записки о проживании в монастыре непутёвого кота... новая редакция. Местами текст поменялся.

Этот рассказик начал публиковаться во флудилке, но как то затерялся среди обсуждений,  и не всем виден раздел флудилка. Да и тема такая, на мой взгляд, не флудовая. В конце концов - это мой способ избавления от наркомании. Хоть в рассказе о наркотиках нет ни  слова. Так как я до сих пор тут, в монастыре, рассказ не окончен  и пишется потихоньку. Если у кого какие вопросы или  комментарии - пишите в личку. Будет необходимость в обсуждении - надеюсь модераторы создадут отдельную тему. А тему во флудилке прошу закрыть.
Надеюсь на понимание, мир вам!

[Кошак]

Кот в монастыре

"Аще заповеди Моя соблюдете, пребудете в любови Моей: якоже Аз заповеди Отца Моего соблюдох, и пребываю в Его любови. Сия глаголах вам, да радость Моя в вас будет, и радость ваша исполнится."(Ин. 15,10 - 1)

УЕДУ В МОНАСТЫРЬ

- Да и ладно, уеду в монастырь!

Сколько раз, в суе, я выкрикивал эту фразу... И вот, впервые, отнёсся к этому намерению всерьёз. Конечно, я совершенно не представлял себе, что это такое - Единая, Соборная, Апостольская, Православная, Русская, Христианская Церковь и её монастырь. Понятно, что в монастыре, похоже, живут монахи. Монахи - это вроде как будущие попы... ну то есть священники, отцы или кто они там (прости, Господи). Но оказалось, что есть у монастыря рабочая сила - трудники, те кто послушаются (работают) во славу Божию, то есть бесплатно. Именно данная категория жителей православных монастырей меня и привлекла тем, что им не обязательно становиться монахами, то есть вовсе уходить из мира и остаться, как минимум, без женщин...
Оказалось, что некоторые из моих друзей вполне себе в курсе раскладов по монастырям, кое-кто даже жил в монастыре аж пол года (респект, брат). А кое-кто - очень активно начал меня заселять в монастырь, ища правильное место, выясняя порядки, как добраться, что нужно и что не нужно (спасибо, сестры). А остальным я решил ничего не сообщать, потому как не был уверен, что поездка с последующим заселением в монастырь - адекватный поступок с моей стороны.
И вот, всё выяснено, цель намечена - Оптина Пустынь, Калужская область, Козельский район, в путь... Долго добираясь, ночью из Москвы, сначала до Калуги, потом оттуда дальше - уже утром на автобусе до Козельска и пешком до самой Оптиной пустыни, я понял, что не хочу в монастырь. Не готов менять свой устоявшийся образ жизни, не хочу оставаться один, не чувствую веры и вообще - боязно..
Я решил, что такого грешника просто не возьмут. Для очистки совести, я всё таки решил хотя бы дойти до монастыря. Долго меня крутило, и вот, идя по дорожке, я оказался свидетелем величественной картины. Медленно, но верно, мне открывался невероятно красивый вид на монастырь. Первым мне открылась колокольня, с которой слышался звон, было около 8-ми вечера, заканчивалась вечерняя служба. Затем явились главы алтарей Казанского, Введенского и Преображенского храмов. Стали видны угловые башни и Святые врата. Всё это великолепие было глухо обнесено высоким забором и в целом смотрелось как древняя крепость.
Ноги сами повели меня дальше. Конечно же, перед уходом из мира, я долго кругами бродил вокруг монастыря, как любой кот, выясняя обстоятельства и принюхиваясь на предмет собак (в прямом и переносном смысле). Для выполнения этой задачи, я заселился в гостиницу "Приют поломника", что где-то в 3-х км от монастыря. Исследовав все окрестности, я решился обратиться к охране на Святах вратах Святовведенского Монастыря Оптиной пустыни. Говорю, мне бы потрудиться во славу Господа... Меня отправили в Скит.
Скит находится в полукилометре от Врат, к нему ведёт дорожка через лес. Это сооружение, навроде монастыря, с огороженными высоким забором, башенками, храмом внутри и другими постройками. Там меня встретили не очень приветливо и я подумал - ну вот, сейчас пошлют с Богом. Братья на вахте хмурые, уставшие. Вечер, спрашивают- паспорт есть ли, говорю - есть. Ладно, решили, жди отца Павла. Ну сказали, жду. Сам думаю, вот он, момент истины. Мандраж лёгкий. Хочется плюнуть и бежать. Скорее обратно, к пиву, пицце, компьютеру и чтобы в женском внимании...
И вот, когда в мыслях я уже проходил по сотому разу любимую игрушку, а внутреннее пивко разливалось по моему нутру, давая условное наслаждение, выходит отец Павел. Прямо скажу - отец тоже показался мне несколько условным. Лет на пять моложе меня , зато с длинной бородой, шевелюрой, убранной в хвост и в рясе. И говорит, - ты поработать хочешь? Я говорю - да. Он - паспорт есть? Есть. Крещеный? Ага. А чего именно к нам? Я ему - мол, само как то вышло. Он а так вообще - чего вдруг? И тут я встрял. Не расскажешь же ему всех причин. Я и себе то не во всех признаться могу. Какую причину назвать?
Решил не мудрствовать лукаво, сообщил основное. Расстался с девушкой, потерял смысл в жизни, алкоголь. Ладно, говорит, приходи завтра к 9:00, спаси тебя Господь. Ну думаю, встрял, был уверен что отмажусь, а вышло иначе. Я не мог даже обратную включить, потому что - это же Вера. И я пообещал... и не кому нибудь, а батюшке. В общем вечер я посвятил прощанию с миром и отметил это жутким коктейлем из банки и холодной пиццей. Это было тупое и бесцельное занятие. Ни удовольствия, ни насыщения, я не получил. Стало совершенно очевидно, что в моей жизни наступают перемены. Мне стало тревожно.
С утра, в 8:45, я уже стоял у вахты Скита. Братья выглянули и сообщили мне, что батюшка будет минут через двадцать. Пока ждал его, заглянул в монастырскую чайную. Я ведь не завтракал. Блюда православной кухни сразу поразили меня чечевицей, они делают с ней всё - даже слойки. Не отважился попробовать, взял постный оливье и винегрет. Доев впопыхах салаты, я поспешил обратно в Скит. Меня встретил батюшка вчерашний. Ну что, говорит- уверен? Да, отвечаю, я готов. Паспорт придётся оставить на вахте, сообщил он, пользоваться мобильной связью и компьютером, на территории Скита - запрещено. Я понял. Завёл он меня в домик, типа деревенского, там две большие комнаты и в каждой,в два яруса, по восемь кроватей. Мне показал на вторую полку.

[Кошак]

СКИТ
В келье никого не было, я закинул рюкзак и огляделся. Типичная общага, только на стенах огромное количество иконок, крестиков, чёток и прочего околоцерковного стаффа. В целом впечатление было унылым и серым. Из раздумий меня вывел окрик, вошедшего заместо батюшки, брата - ты новенький? - Да, говорю, я. Пойдём со мной, брат вышел во двор и двинулся в сторону вахты. Паспорт давай, говорит. Я отдал и почувствовал себя на секунду украинской проституткой, прости Господи. Брат оглядел меня и сообщил - у нас в первый день работы в Скиту, туалет мыть сможешь? Смогу, говорю. Он - это хорошо, а то бывают у нас тут, приезжают, говорят готовы, мол, к любому послушанию, а как про туалет услышат - прыг в машину и домой... Туалет я мыл долго и тщательно, брезгливость из меня вывели ещё в армии. Потом мне доверили подметать дорожку, ведущую к Скиту от монастыря. И вот во время подметания я понял, что счастлив, как никогда. Передо мной была не мудрёная задача, результат работы был виден сразу и польза очевидна. Тогда я понял, почему Ван никогда не менял работы дворником и, пожалуй, был единственным персонажем книги братьев Стругацких "Град Обреченный", по настоящему счастливым.
Незаметно пришло время обеда. Кушают трудники в паломничей трапезной. Обыкновенная столовая, как в армейке. Два зала, столов по десять, каждый стол - на десять человек. По стенам - иконы и лампадки. Все расселись и тихонько ждут чего-то. Ровно в час появляется чел, важный, нос к небу и с ним ещё один, с книжкой. Господу помолимся - громко объявляет первый. И все хором
- Отче наш, иже еси на небеси, да святится имя Твое да приидет царствие  Твое,хеб наш насущный дашь на днесь, и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.
 ... Я как дурак стою, глазами хлопаю - ваще не в теме... впрочем, никого это не интересовало, они продолжали:
- Богородице Дево радуйся, благодатная Марие Господь с  тобою. Благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего, яко Спаса родила еси душ наших.
После молитвы все, кроме трапезника и чтеца (того, что с книжкой) сели за столы и начали кушать. Еда простая, но сытная. Тогда я ещё не знал, что почти все продукты к столу поступают от собственного, монастырского хозяйства. В пост - в основном одни овощи, а в обычные дни (кроме среды и пятницы - еженедельные постные дни) дают и рыбку и сыр и яйца. Трапезник ушёл к себе, а чтец начал читать духовную литературу. Деяния святых, размышления оптинских старцев и прочее, весьма занимательное чтиво. Однако разобрать бормотание брата-чтеца, было не просто, мне с трудом удавалось улавливать смысл.
Оглядевшись, я обратил внимание на то, что все братья уже покушали. Но все сидят и слушают бубнёж чтеца. И вот появляется трапезник.
- Поблагодарим Господа!
и все затянули:
- Благодарим Тя Христе Боже наш, яко насытил еси нас земных Твоих благ,не лиши нас и  небесного Твоего Царствия, но яко посреде учеников Твоих пришел еси, Спасе, мир даяй им, прииди к нам и  спаси нас.
Я повернулся к выходу, но не тут то было, хор продолжал:
- Достойно есть яко во истину, блажити Тя, Богородицу, присноблаженную и принепорочную, и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим. И славнейшую, без  сравнения, Серафим. Без истления Бога слова родшую, сущую Богородицу Тя величаем...
Ну , думаю,наверное теперь уж всё. Ан нет.
- Ублажаем. Ублажаем тя, преподобный отче наш Амвросие. И чтим святую память твою. Наставниче монахов. И собеседниче ангелов.
Вот это вот, последнее "ангелов" так выводили, с любовью, душой... меня аж дрож пробрала. После молитвы, трапезник попросил отнести посуду в мойку. Я пошел к  окошку, над которым висело такое объявление :
"Выносить посуду из трапезной НЕ БЛАГОСЛАВЛЯЕТСЯ"
Подойдя ближе,  я увидел по ту сторону очень красивую девушку, волосы спрятаны под глухой платок, косметики нет никакой, в длинной юбке, глянув мне в глаза, она покраснела и тут же уставилась в пол. Я поставил посуду и замер, не в силах отойти. Но тут же кто-то бесцеремонно подвинул меня, поставил свою посуду и произнес:
- Спаси, Господи!
После обеда, я вернулся к работе. В ушах Наггано с пацанами, солнце, благодатное настроение...но мысли мои всё крутились вокруг той девушки... тогда я еще не понимал, что значит "бесы крутят".
В пять часов ко мне подошёл брат и и сообщил, что пора на вечернюю службу.
- Вообще, - говорит, - лучше по-раньше приходить. А то негде сесть будет, стоять три  часа - не просто. Я не совсем понял, что именно он имеет ввиду. Но когда зашёл в храм - осознал что к чему. Протиснуться к престолу алтаря - оказалось нереально. Помещение (кстати говоря не маленькое) было переполнено. Причем женщины плотно сбились в кучу слева - а мужчины справа. И когда какую нибудь мать или сестрицу заносило на мужскую половину, братья недовольно шикали и выпихивали оную налево. И вообще, мужчины весьма бесцеремонно обращались с женщинами на территории монастыря. Я так понял, что тут царит тотальный патриархат.Где то в глубине монотонный голос на старо славянском читал какое-то духовное чтиво. Разобрать слова было сложно. В каких то моментах все начинали креститься и кланяться. Я тоже пару раз перекрестился, пока не врубился, что крещусь неправильно - не справа налево - а наоборот. Мне стало так неловко, что я вообще перестал двигаться. Замер, закрыв глаза и стал просто ждать, когда это всё закончится. Где то в глубине левой половины мелькнул знакомый платок. Давешняя паломница оглянулась, будто почувствовав мой взгляд, мы встретились глазами  и она быстро повернулась обратно. Через несколько мгновений, вновь пришедшие плотно заполнили пространство между нами и я потерял её из виду. 
Шла служба, я ни чего не понимал и больше оглядывался по сторонам. Казанский храм был покрыт изнутри рисунками, кое какие Евангельские сюжеты я узнавал, что то было в нове. Особенно запомнилась картина, изображавшая мучения в аду. Однако занятие это мне быстро наскучило. А ещё чуть позже, происходящее меня стало натурально бесить. Братик не обманул. Я чуть не взорвался. Мне было жарко, всё тело чесалось, ноги сводило. Три часа тянулись вечно. Было больно и обидно до слёз. Мне хотелось растолкать всех и бежать, бежать как можно дальше. Каждое касание близстоящих, выводило меня из себя. Я невероятным усилием воли молчал и не дёргался. Хотелось обложить матом, ударить, да вообще избить всех, кто был рядом...Тогда я не знал, что надо молиться. Что в храме витают бесы (да - да - В ХРАМЕ ПОЛНО БЕСОВ). Что бесы, хоть и не умеют читать мысли людей, зато умеют их внушать. Я не знал всего этого. И собственными силёнками сопротивлялся исчадиям. Это было невероятно сложно, невыносимо, мучительно. Вся благость, которую я получил работая на дорожке, улетучилась, как и не бывало. Меня переполняли ненависть и злоба.
Но всё не вечно, по крайней мере в этой жизни. Кошмар закончился и я с облегчением покинул помещение. Вернувшись в келью, я без сил завалился на кровать, но поспать не смог - меня переполняли впечатления, да и шумно было, почти все братья - соседи, уставшие, но счастливые, валялись на кроватях и рассуждали на религиозные темы. Только два братца не участвовали в дискуссии, один - тоже новенький, молча наблюдал, как и я. Другой - не смотря на шум - спал. Тогда я еще не знал, что за короткий срок, крепко подружусь именно с ними .
Остаток первого дня прошел спокойно, трапеза, молитва... а вот в 21:30 случилось нечто непредвиденное. Когда я уже укладывался спать, в келью зашел братец, из тех, что тут навроде "дедушек", и сообщил, что всем нам пора на вечернее правило. Что за правило? Почему вечернее? И почему всей толпой? Я был заинтригован. Нас повели к храму, в честь чего или кого, я не знаю, и дальше - вглубь здания а затем и вовсе - в подвал. Там мне открылось небывалое зрелище... Просторное помещение делилось на комнатки без дверей, в каждой комнатке расположились иконы с лампадками, тут и там горели свечки. Выглядело это все таинственно и завораживающе. Мы тихо встали полукругом, "дедушки" выдвинулись вперёд, у каждого из них в руках был молитвослов. И тут они начали по очереди читать вечерние молитвы...
Это было круто... наверное неправильное слово, но тогда у меня в голове ничего другого не было. Разными голосами я слышал обращения к Господу и святым с просьбами сделать нас сильнее, лучше, чище, вернее... я услышал в голосах искренний страх наказания за грехи.. Когда начали читать исповедальную молитву , многие пали на колени и замерли, склонив головы к самой земле... Молодые ребята, взрослые мужчины, пожилые... это поразило меня.
В келью я возвращался в задумчивости. Честно говоря, до этого "вечернего правила", я ощущал неловкость, будто участвовал в каком то спектакле. Весь этот глобальный символизм, позолота, кресты... выглядело для меня неубедительно, показушно что ли. Но увидев вблизи, как братья молятся, я понял, насколько им это важно. Понял, что храмы, будто рестораны для души. Питают и восстанавливают её и так же необходимы. Нездоровый, внутренний юморок, с того вечера покинул меня. И я пригляделся к окружающему меня таинству внимательнее.

[Кошак]

ОТЕЦ СИМЕОН

Утро началось рано, в 5:00 все скитские уже были в Казанском храме на службе. Многие братья уселись на лавочки, кое кто клевал носом. В этот раз  я крестился правильно, но слов чтеца всё равно не разобрал. К концу литургии принесли чаши и некоторые стали подходить к священникам. Отцы производили какие-то манипуляции, после чего братья и сестры пили из чаш. Кое где, я заметил, что перед священниками люди стояли на коленях, покрытые каким-то расшитым покрывалом и что-то шептали. Всё это было в диковинку для меня, однако я был поражен серьёзностью всех участников таинств. Люди верили, верили искренне и явно получали то, зачем пришли. Из храма все выходили в хорошем настроении, какие то светлые, добрые...
После вечерней трапезы накануне, я не ощутил никакого насыщения... овощное меню не слишком порадовало меня, поэтому к завтраку я подготовился. С вечера, в соседней деревушке, я прикупил батончик вкусной колбаски.. мрр! И когда, прочитав молитву, все принялись за еду, я достал нож, колбасу и начал методично нарезать ломтики. Вокруг все застыли. Бородатые лица братьев, сотрапезников, выражали смешанные чувства. В глазах явно шла немыслимая борьба. Я растолковал это как, подобное моему, неудовлетворение доступной пищей и благодушно предложил всем угоститься... реакция меня насторожила. Никто не притронулся к кусочкам. Никто не сказал ни слова. Лишь некоторые помотали головой. Я , пожав плечами, принялся уминать сочную салями. Наше дело предложить, ваше дело отказаться, рассудил я.
Когда мы вышли на улицу, ко мне подошёл брат, тот что спал в келье, представился Олегом и, с трудом сдерживая смех, поведал мне, что в монастырях мясо вообще никто не ест, а тем более в пост. Оказывается шел какой то пост, во время которого нельзя вообще кушать что либо животное. Даже яйца и молоко... Так я познакомился с первым братцем.
Вернувшись в келью, я узнал, что в 9:00 нас будут распределять на послушания. Кого посуду мыть, кого подметать, кого в помощь на различные занятия монахов и сестер, что помогали по хозяйству, работали в ризнице и на складах. А пока оставалось время, все вновь разлеглись на койках и начали общаться. Неожиданно в разговор вступил, молчавший накануне, брат. И суждения его мне показались симпатичными. Я выдал несколько комментариев в его поддержку. После чего мы познакомились и с ним. Брат Александр, оказывается, в миру работал поваром в каком то театре, где кормил Олега Табакова и его актеров. Саша называл знаменитые фамилии людей, с которыми ему довелось общаться. Я слушал его истории с интересом, но не долго, так как нас собрали и началось...
Вчерашний батюшка, с какой-то бумажкой, поочерёдно стал окликивать имена и отправлять трудиться, во славу Господа. Брата Александра - отправили к банщику ( в этот момент, я с радостью узнал, что у нас есть баня ). Олега - в столовую. Меня окликнули самым последним - брат Алексий - в комендантскую службу. Все с удивлением уставились на меня, в том числе и сам батюшка. Неловкую паузу я прервал вопросом - а куда идти то? На что отец ответил - я не знаю...
Братья стали расходиться. Тут батюшка спохватился и сообщил - после обеда, мне и Саше надо явиться к Святым Вратам на беседу с отцом Симеоном. Как я понял, он был кем-то вроде зама наместника монастыря, батюшки Венедикта, по воспитательной работе. Замполит в общем. Все ушли, я остался один. Мне было велено дожидаться кого-то из той самой, загадочной, комендантской службы...
Минут через двадцать, в келью зашел пожилой монах. В старенькой, но чистой и аккуратной, рясе, в шапочке, в потертых ботинках, он выглядел, как-то по-военному подтянутым, ничего не болталось, чётки убраны в рукав. Густые волосы и борода были сплошь седыми. Он строго посмотрел на меня , представился отцом Филимоном и спросил - служил? Я ответил - да, военное училище в Питере. Пойдём за мной, говорит. Ну я и пошел.
Мы вышли со Скита, прошли через лесок к монастырю, устремились вглубь. Не смотря на возраст, батюшка стремительно обошел погост, зашел на братскую территорию, бросив брату на вахте - это со мной - оценивающе оглядел небольшой парк, вокруг которого расположилось несколько двухэтажных домов и одно большое, в три этажа, здание. Парк состоял из газончика, посеченного асфальтовыми дорожками, пары рябин, огромной липы и садика сливовых деревьев, на которых висели, оттягивая ветви, синие, спелые плоды. Сливы были слишком тяжелые, посему множество их, валялось на земле, устилая дорожки. Рябина тоже охотно расставалась с ягодой, рыжий ковер усеивал подножие деревьев. Не отставала и липа, осыпая главную, проезжую дорогу жухлой листвой. На дворе стоял жаркий август, а дерево опадало, будто наступила осень. Вот- говорит отец Филимон - твоя задача собрать сливы, рябину, и вымести листья. Так же смотри, чтоб миряне не заходил сюда. Здесь благославляется находиться только братии, ну и послушающимся... Пойдём, выдам тебе инвентарь. Брифинг был краткий, но ёмкий. Что в очередной раз выдало в монахе военного. Как я узнал позднее - отче и в самом деле являлся полковником в отставке. Но говорить об этом он не любил. Монахи вообще редко распространялись о былой, мирской жизни...

Вскоре прибежал брат, сообщил мне , что отец Симеон ждет меня. Сложив инвентарь у злополучной рябины, я отправился к Святым вратам. Это весьма примечательное сооружение, являло собой вход в монастырь. Две башенки и меж ними арка. Именно в этой арке и находился вход в кабинет отца Симеона. Когда я оказался внутри, меня не покидало ощущение, будто я нахожусь в особом отделе. Только вместо портретов и бюстов Дзержинского - иконки и прочие священные предметы, за описание которых,я не возьмусь.
Сам отец Симеон выглядел очень значительно. Крепкого телосложения, густые каштановые волосы и не менее густая борода, аккуратно расчесаны. Большие роговые очки, не скрывали, а скорее подчеркивали, проницательные глаза. Я понял, разговор будет серьезным. И не ошибся.
- Ну что же, Алексей, рассказывай, что привело тебя в нашу обитель?
я вкратце пересказал ему версию, уже изложенную ранее скитскому отцу Павлу. Однако его этот рассказ не особо впечатлил, он дал мне понять, что ему случалось слышать истории по жестче. Разные люди приходят в монастырь. Очень разные и с очень разными проблемами и трагедиями, помочь справиться с которыми, может только Господь Бог..
Во-первых, - продолжал отец, - тебе надо исповедаться и по исповеди - покаяться. Службы посещай, трудно будет, но ты потихоньку - навык вырабатывай. А впоследствии тебе обязательно надо причаститься. Это главное церковное таинство. А вера без таинств - пустое... Когда я собрался уходить, он остановил меня. Возьми - протянул мне книжицу, это поможет тебе подготовиться к исповеди. Я взял книжку, "В помощь кающемуся".. маленькая, ничем не примечательная, но она стала первым откровением на моём духовном пути.

Оказывается, греховными бывают не только ведомые, но и не ведомые поступки. Те, которым мы не придаём значения. Или забыли о них. И грехов не 10, как я думал, а не измеримо больше. Но самое главное, что существуют еще и помыслы греховные.. и они ничуть не менее опасны для души, чем поступки... Так же в книжке рекомендовалось записать на листке все грехи, что бы ничего не забыть, и начать с того, что мучает, не даёт покоя... Таких грехов у меня, как я думал, оказалось не много, так что и записывать не пришлось. Утром, к 6:00 я отправился во Владимирский храм, на исповедь. В зале было людно, исповедовали четверо священников в разных углах. Они были облачены в зелёные накидки и нарукавники того же цвета. У каждого на аналое (типа тумбочки с наклонным столиком для книг) лежали Библия и крест. Я выбрал очередь погуще и , борясь с внутренним стыдом перед предстоящим и огромным желанием слинять, стал дожидаться своей очереди...
Осматриваясь по сторонам, я обратил внимание на то, что женщин было в разы больше, чем мужчин. Уж не знаю, с чем это связано - или женщины грешат больше, или более мужчин расположены к покаянию. Но факт оставался фактом - в последствии, сколько раз я бывал на исповеди, ситуация сохранялась - мужчин было больше на службах, а на исповеди их было ощутимо меньше. От раздумий меня отвлекла женщина, что стояла передо мной, она развернулась ко мне лицом, сложила руки на груди, поклонилась и  тихо сказала: - простите меня грешную...
Пока я пытался выйти из ступора, женщина повернулась обратно и шагнула к батюшке. Тут я встрял снова - батюшка был никто иной, как отец Симеон. Он увидел меня и успокаивающе улыбнулся... Меня тут же попустило, нервяк улетучился, стыд прошёл и я, смирившись, просто ждал...
Однако испытания не закончились. Неожиданно появилась стайка монашек, все в черном, от мала до велика, всего их было с десяток. Уверенно обогнув очереди к разным батюшкам, они устремились прямо к нам. Безмолвно отодвинув меня в сторону, монахини выстроились гуськом и по очереди исповедались батюшке Симеону. Я успел пережить разнообразную гамму эмоций, от злобы и раздражения к такой бесцеремонности, до благодушия и понимания...
И вот, последняя монашка отошла, я остался один на один с отцом Симеоном. Он приветливо кивнул головой и я подошёл к аналою.  Не смотря на все мои  страхи, опасения быть не понятым, не услышанным, всё прошло хорошо. Процессом руководил батюшка, а  я , доверившись ему, просто говорил...говорил...и вдруг ком подкатил к горлу. Голос  задрожал, из глаз брызнули слёзы. Я, устыдившись, отвернулся.
- Поплачь, поплачь. - произнес отец Симеон, - Очистись. Это хорошо. Это значит, что ты не просто механически сознался в грехах своих, но искренне каешься.
Я расслабился и слёзы потекли ручьём. Не знаю, почему мне не хватило мужества разрыдаться во весь голос, но я стыдливо плакал, стоя на коленях, а отче творил молитву, укрыв меня...
Уже научившись, видя что делали передо мной, я дождался, когда батюшка откинул покрывало, встал, поцеловал крест Господень, Святое писание и сложив  руки лодочкой, правая на левой, попросил отца благославить меня.
- Во имя  Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь... - услышал я. Батюшка перекрестил меня и подал руку, которую я поцеловал. И в этот момент я ощутил то, что прежде никогда не ощущал... и описывать это я не берусь. Разве что одним ёмким словом - БЛАГОДАТЬ.
Я поблагодарил отца и направился к выходу. Эмоции переполняли меня. Внутри "пели ангелочки " , всё было хорошо. И вот, перед самым выходом я столкнулся лицом к лицу с той девушкой... я улыбнулся ей, он улыбнулась мне в ответ и совсем счастливый, я вышел из  храма.
Прошло несколько дней, я был на исповеди  ещё пару раз и почему то мне попадался снова и снова отец Симеон. Я поделился с братьями такой странностью. Мало того, когда я думал о нём, или он мне был нужен по служебным делам, я почти сразу встречал его.
- Ничего удивительного, - ответили братья. - Это твой духовный отец...
Так я стал духовным чадом отца Симеона. Долгая ему лета.

[Кошак]

КОМЕНДАНТСКАЯ СЛУЖБА

Так уж вышло, что о. Симеон был старшим по послушанию в Комендантской службе. Его помощником - о. Филимон. Мне не привыкать к тому, что моим начальником, оказался родитель. В школе - несколько лет, моя мама была классным руководителем, в военном училище - папа - начальником кафедры радиоэлектроники - одного из основных предметов на моем факультете. Это накладывало довольно серьезные обязательства. Я был на виду у всех. И мне приходи лось заботиться о том, "что скажут люди ", не только обо мне (если  честно, это вообще мало меня заботило), но и о моём родителе, судя по мне.  Я старался не подводить батюшку и прилежно нёс послушание. Но удавалось не всегда. 
Меня переселили со Скита на территорию подсобного хозяйства в первый же день послушания в Комендантской службе. Таким образом,  в Скиту я провёл всего одну ночь. В это же время брата Сашу перевели в гостиницу для паломников на улице Лермонтова, что огибала монастырь и уходила далеко к лесу. Брат Олег, хоть и стал паломничим трапезником, проживал в Скиту.  Новая келья была не в пример скитской. В комнате нас было лишь четверо, у каждого своя кровать, тумбочка и полка. А ещё тут жил кот - Тигра. Что здорово меня порадовало. Кот был не обычный, боевой.  Не боялся ни  других котов ни собак.А в неравном бою с гадюкой, был сильно ранен и  ему пришлось удалить кожу с нижней челюсти. Поэтому всегда казалось,будто он ходит с открытым ртом. Но не смотря на боевой дух, он был (к сожалению был...) ласковый и благодарный. Частенько мы спали  с ним вместе, я кормил его и нам было хорошо.
Само послушание было не в тягость, хотя и хлопотным. Помимо уборки братской территории ,  мы косили газоны, убирали скошенную траву. Собирали опавшие листья  по всему монастырю. С утра, по сменам, помогали перебирать и сортировать картошку. И вообще - помогали по хозяйству. Но главным в нашем послушании были вахта и Псалтырь.
Псалтырь мы читали по графику. Мне выпадало раз в неделю, ночью. Хорошо помню первый раз, когда я один оказался в Храме Спорительницы Хлебов и  должен был читать. Я пришёл в час ночи, подхватил чтение с указанного предыдущим братцем места и остался один.
- Живый в помощи Вышняго, в крове Бога небеснаго.  - читал я -  Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от cлoвece мятежна, плещма Своима осенит тя, и под криле Его надеешися: оружием обыдет тя истина Его. Не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни, от вещи во тме преходяшия, от сряща, и беса полуденнаго. Падет от страны твоея тысяща, и тма одесную тебе, к тебе же не приближится, обаче очима твоима смотриши, и воздаяние грешников узриши. Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положил еси прибежище твое. Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия. Яко на Мя упова, и избавлю и: покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое.
Я пробовал слова на вкус. Так как  я не знал церковнославянский язык, мне приходилось читать прям со  смартфона (грешен, прости Господи). Уверенный, что в храме я один, я пробовал читать и басом и тенором и пел. Однако, всё это время меня не покидало ощущение, будто я главный герой известного произведения Николая Васильевича Гоголя - "Вий"...
С утра, в келье, я поделился с  братьями впечатлениями. Тут один из братьев спрашивает - а к тебе с алтаря никто не выходил? Я прибалдел. Испытал чувство неловкости. Я там в песнопении упражнялся, а какой то батюшка всё  это время в алтаре надо мной потешался? Так выходит?!
- Нее, - ответил братец, - женщина не выходила?
Тут я ещё больше смутился -  какая женщина может быть в алтаре? Что за бред?!
И он рассказал мне, что в Храме Спорительницы Хлебов, неоднократно, во время чтения Псалтыря, видели женщину. Она выходила из врат, пыталась поставить свечу на подсвечник, и после неудачных попыток удалялась восвояси, даже не глянув на читавшего. В дальнейшем я слышал много разных, мистических историй. И про бесов в кочегарке и про падшего монаха, заглядывающего в окна келий в Скиту. И много еще разных... Но больше всего меня поразила и даже тронула до слёз история о Красной Пасхе...

[Кошак]

Если у кого какие вопросы или  комментарии - пишите в личку.

[Кошак]

Слуилось это в 1993- м году. Пасхальным утром , 18 апреля, звонари  о. Трофим и о. Ферапонт несли послушание на колокольне. Во время пасхального звона, рядом с ними оказался неизвестный. Первым был убит о. Ферапонт, он умер мгновенно. Убийца тут же ударил ножом о. Трофима и бежал. Но о.Трофим, кузнец и недюженной силы монах, сумел подтянуться на верёвках и на последнем издыхании ударил в набат, из последних сил , подняв по тревоге монастырь. Однако враг уже был на пути ко Скиту. На дороге он нагнал о. Василия, спешащего исповедовать в скитской храм, напал на него сзади и всадил нож с гравирвкой "сатана 666". Батюка умирал в мучениях почти час... когда его нашли , перед самой смертью, маленькая девочка Наташа, вдруг увидела, как приобразилось его лицо. Всё это время о. Василий не плакал и не стонал, он молился...
С тех пор,в часовне Рождества Христова, стоят раки братьев мученников. И много чудес засвидетельствовано молящимися у них. Люди излечиваются от тяжелейших болезней, избавляются от пьянства и наркомании. Но одно чудо меня задело особенно. Эт случилось в Чечне. Подразделение наших солдат было полностью уничтожено бандитами. В живых остался еди нственный солдат. Его плотным кольцом окружи ли боевики. Но тут явился о. Трофим и вывел его из окружени я... Как сказал один оптинский священни к "мы потеряли трёх монахов, но обрели трёх ангелов".
Вообще много разных чудес происходи ло на этой земле. Однажды даже космонавты приезжали в Оптину Пустынь в поисках ответа странного явления. Из космоса был получен снимок , на котором был чётко виден луч, исходящий прямо из Опти ной пустыни . А сколько маленьких, личных чудес пережил я сам... но о таком не рассказывают- такое пережи вают и осмысляют, чего и вам желаю.