Добро пожаловать, Гость!25 Ноя 2024, 15:19:53
Войдите или зарегистрируйтесь.
1 час 1 день 1 неделя 1 месяц Навсегда 

[gipertonik]

2 ДжоНик. Зацепило!!!!

[βεℓℓ☼ŠŊξЈήα~¥Å ↔ Ҝrαρ¡√ά]

Ко Дню Победы...

ДВОЕ В НОЧИ

Свисток паровоза выводит затейливые рулады, старые вагоны вздрагивают, грохочут массивные замки сцепов - поезд замедляет ход.
- Ну, вот ты и почти уже дома, парень. Удачи тебе, - рослый солдат в застиранной гимнастерке хлопает его по плечу. - Только на станции не торчи - дуй домой поскорее. Мать-то заждалась, поди:
Он кивает, улыбаясь - говорить ему все еще очень сложно.
- Погоди, - с дощатых нар осторожно, оберегая раненую руку, спускается еще один солдат - с загорелым, обветренным, изборожденным глубокими морщинами лицом. Протягивает парню кисет. - Забыл.
Он отмахивается - мол, оставьте себе, я же не курю.
- Ты не маши, - солдат хмурит брови, под которыми на мгновение прячутся добрые глаза. - Возьми, раз говорят. Мало ли - попадется в дороге хороший человек, угостишь табачком:
Пожав плечами - как с вами спорить? - он берет кисет, подхватывает с щелястого пола тощий вещмешок.
Наконец, поезд останавливаетс я.
Он улыбается, жмет на прощание всем руки, и легко спрыгивает из вагона, навсегда расставаясь со своими кратковременными попутчиками - ранеными солдатами, отправляющимися на побывку домой.
- В рубашке парень родился, - негромко говорит загорелый.
Слова будто повисают в воздухе - и каждый из находящихся в вагоне с ними согласен в душе.
Свисток, шипение, грохот сцепов - краткая остановка завершилась, поезд трогается, затерянный в степи полустанок уплывает назад:
* * *
:Где-то далеко на западе грохочет война, небо затянуто черно-красным дымом пожарищ, разрывы снарядов перепахивают истерзанную землю. А здесь, в бескрайней башкирской степи, напоенной запахами разогретой на солнце земли и высоченных степных трав - Тишина.
Он сбрасывает сапоги. Ноги утопают в теплой тонкой пыли - совсем как в детстве, когда он с друзьями как угорелый бежал по дороге вслед за первыми колхозными тракторами и полуторками. Как давно это было:
Под вечер, когда солнце заваливается на запад, степь, придавленная дневной жарой, понемногу оживает. Слышна перекличка немногочисленных птиц, с басовитым гудением пролетают тяжелые, как пули, жуки, степное разнотравье начинает шуметь под прикосновениями пробудившегося ветерка:
Он идет по извилистой дороге вдоль глубокой колеи, оставленной колесами полуторок и телег, а далеко впереди горит багрянцем закат. Кажется, что дорога вонзается прямо в багровеющее вечернее солнце - а за спиной небо наливается бархатистой темнотой, во множестве мест проколотой серебряными искрами звезд, среди которых призрачным корабликом плывет молодой месяц.
От полустанка до родной деревни несколько часов ходу. Но он идет радостно - ноги не устают, когда держишь путь домой. Да и армия привила ему привычку к долгим пешим переходам - в стужу, в дождь, в летний зной:
:Против воли вспоминается другой день. Жаркий. Страшный:
Как он полз среди воронок, захлебываясь кровью, как его забросил в лодку раненый солдат-украинец - а сам так и остался лежать на берегу, потому что спину ему разорвала пулеметная очередь, как на другом берегу его подобрал невесть откуда взявшийся старик, как трясло на ухабах телегу:
Как он, бессильно плача от боли и страха, вычерпывал ложкой изо рта заливающую горло кровь - почти черную, быстро густеющую, вязкую - и боялся потерять сознание, потому что тогда все, конец. Как крошились сжимаемые зубы, как выгибалось раненое, терзаемой болью тело, как странно выглядели черные дорожки крови на его белых, словно присыпанных мукой лице и руках - только не мука это была, а дорожная пыль, толстым слоем оседавшая повсюду: И как старик что-то кричал ему, а он уже ничего не слышал из-за звона в ушах.
А потом был полевой госпиталь, и загрубевшие, но все равно ласковые руки русской женщины-врача стирали с его лица страшную маску из крови и пыли, и повязки быстро краснели, набухая кровью, и кто-то просто и жутко сказал в сторону: "не жилец":
И как пришло забытье.
Он потряс головой, отгоняя воспоминания, коснулся пальцами страшного шрама на шее.
Солнце уже зашло. Но это его вовсе не беспокоило - дорогу домой он мог найти и в полной темноте. Сейчас между ним и окраиной деревни, где находился его дом, оставалось лишь пшеничное поле. Он шел по его кромке, ноги несли все быстрее - он уже видел теплящиеся в ночи огоньки окон. И ближе всех - родное окно, окошко их дома, стоящего на отшибе. Что-то сейчас делает мама?
Он машинально сорвал незрелый колос, растер в ладонях, забросил в рот молодые зерна.
Вот он и дома:
Перемахнул через невысокую ограду, ветром пронесся между грядок, распахнул никогда не запиравшуюся внешнюю дверь, двумя шагами пересек сени: и остановился. Из-за двери доносилось металлическое постукивание, скрип песка, иногда плескалась вода - похоже, мама чистила чугунок. Он поправил воротничок, натянул сапоги, пригладил волосы и только потом осторожно постучался.
В комнате сразу стало тихо. Потом послышались торопливые шаги.
- Кто там?
Он сглотнул горячий шершавый комок. В горле мгновенно пересохло, словно туда сыпанули сухой дорожной пыли.
- Мама: это я:
Голос был хриплым, чужим.
За дверью послышался придушенный вскрик - так бывает, когда человек прикрывает себе рот ладонью, испугавшись чего-то.
- Мама: открой, это я!
Шорох - словно она оседает на пол.
- Мама? Это я, твой сын!
Короткое позвякивание - она берется за щеколду, и вдруг отдергивает пальцы, словно обжегшись.
- Сын? - слышится из-за двери. - Мой сын погиб:
- Нет, мама, я не умер! - хрипит он, превозмогая боль в горле. - Я живой, я вернулся:
- Похоронка пришла месяц назад, почтальон прочитала - сказала, сын погиб смертью храбрых:
- Да нет же! - вскрикивает он, и закашливается - в едва зажившем горле дерет, словно наждаком. - Это ошибка, ошибка, мама! Я твой сын, я вернулся! Открой же!
Он дергает дверь - и тут же на нее наваливаются изнутри.
- Уйди! - стонет мать. - Ты не мой сын, мой сын погиб: Ты нечистый - и если я впущу тебя, душа моего сына никогда не обретет покоя!
Он замирает, потрясенный.
- Мама:, - дрожащие губы слушаются с трудом.
- О, Аллах, всемилостивейший и милосердный, - быстро шепчет она за дверью, - ты забрал у меня сына, и тебе больше нечего у меня забрать: Так дай же ему покой:
Он лихорадочно соображает.
- Сейчас я подойду к окну - ты посмотришь, и увидишь, что это я! - наконец находит он решение.
- Не-е-ет! - слышно, как она бросается к окну, задергивая старенькие шторы, что-то грохочет, катясь по полу - возможно, тот самый чугунок, что она начищала. - Что тебе стоит принять облик моего сыночка? Молю, оставь меня!
Она бессильно плачет, подвывая.
- О, Аллах, за что мне такие муки? Я все потеряла, я осталась одна, мне незачем жить - забери мою душу, но не губи душу моего сына!
- Нет, мама, нет! - хрипит он, ударяя кулаком в дверь. - Это же я!
Он сползает по двери, кривя рот в беззвучном плаче, скребя пальцами неподатливое дерево.
Мама вновь бросается к двери.
- Сыночек, милый мой, ненаглядный, кровинка моя, - слышится сквозь рыдания, - если это и в самом деле ты - подожди до утра, подожди, пока не пропоют петухи, пока не взойдет солнце:
- Мама:
- Подожди до утра, - горячо шепчет она, заливаясь слезами, - пусть я буду всю жизнь перед тобой виноватая, пусть ты больше никогда не назовешь меня матерью, за то, что я не узнала тебя, за то, что я не поверила тебе - но только подожди, подожди:

Он молчит, он кивает, словно она может видеть его через толстые доски.
- Хорошо, мама, я подожду... Только ты не плачь, пожалуйста...
Он садится, прислоняясь спиной к двери - не зная, что она сейчас сидит точно также, и что странный торопливый перестук, который безотчетно ловит его обострившийся до предела слух - это биение ее сердца, сердца самого родного ему человека, женщины, давшей ему жизнь:

Медленно ползут минуты. Пахнет пылью и старой соломой. Слышно, как под полом тихонечко шуршат мышки. Серебристый луч лунного света, пробивающийся через щель над внешней дверью, медленно ползет по стене, отблескивает на кривом лезвии лежащего на скамье серпа: Прямо возле двери стоит небольшая кадушка с водой, на крышке лежит потемневший деревянный ковшик. Кадушку и ковшик много лет назад, незадолго до своей смерти, сделал его отец - сделал для него, для любимого сына, и поставил в сенях, чтобы он мог напиться воды, не забегая домой. Ему не было тогда и десяти лет, но он хорошо помнит, как причитали женщины, и как мать, глядя куда-то вдаль, поверх людских голов, стояла рядом с телом отца, которого свела в могилу болезнь, как дрожали слезинки в темных глазах, как загрубевшие руки мяли платок: Тогда он подошел к ней и прижался так сильно, как только мог прижаться маленький мальчик, и под плотно стиснутыми веками было горячо, и серд це колотилось в горле:

Зачерпнув ковшиком воды, он сделал несколько глотков.
- Я всего на несколько дней приехал. После госпиталя домой на побывку отпустили. Меня не сильно ранили, - спохватывается он, - все уже зажило. Просто говорить пока немножко трудно:
Она молчит - но он понимает, что мама ловит каждое его слово, и что она благодарна за то, что он говорит - потому что сидеть в тишине и ждать просто невыносимо. Ждать тяжело, особенно когда больше всего хочется поверить в то, что за дверью и в самом деле ее сын, а не бесплотный дух, когда хочется скинуть щеколду и распахнуть дверь:
- Я подожду, мама, - говорит он. - Скоро уже утро:
Медленно ползут минуты. Луч лунного света, проделав томительно-долгое путешествие по стене, исчез - луна скрылась за облаками. Но даже в царящей темноте он различает окружающие предметы, все, что ему так хорошо знакомо. Словно ничего и не изменилось с тех пор, когда он ушел на фронт.
- А немца мы скоро обрат но погоним - так наш командир сказал. Как дойдем до Берлина - так и война кончится. Славная жизнь тогда настанет, - говорит он.
Он говорит и говорит. Это больно, в горле першит и приходится время от времени делать глоток воды из ковшика - но каждое его слово не дает оборваться той тоненькой ниточке, которая связывает их сейчас. Его слова - будто огонек свечи в непроглядной темноте, к которому с разных сторон протягивают руки два человека:

Медленно ползут минуты.
За дверью слышится шорох, снова звякает щеколда: Он вздрагивает, понимая, что она хочет сделать.

- Нет, мама, нет! - он вскакивает и хватается за ручку, не давая ей открыть дверь. - Подожди, не надо! Утро совсем скоро!
Она снова опускается на пол - он слышит, как шуршит ткань ее одежды. Еще она беззвучно плачет - об этом он догадывается по тому, как чуть заметно подрагивают доски двери.
- Не плачь, мама, - мягко говорит он. - Не плачь:
- Сынок, прости меня, - всхлипывает она. - Я верю, что это ты, но:
- Не плачь, мама: все будет хорошо. Утро совсем скоро:
Медленно ползут минуты.
Он говорит - негромко, пересиливая боль в горле. Говорит обо всем, что только взбредет в голову - чем кормили в госпитале, как тяжело копать окоп в глинистой земле, как шипят в снегу винтовочные гильзы: Она слушает, чутко ловя каждое его слово.
Небо на востоке алеет, заливается светом, первые лучи солнца золотят верхушки деревьев.
Ночь прошла.
- Сынок:
Тишина за дверью.
Нет, этого не может быть.
Только не это:
Нет:
- Сынок?
- Мама!
Звякает щеколда, дверь скрипит, открываясь.
- Сынок!
- Мама...

( ЛАПИЦКИЙ ДЕНИС БРОНЕСЛАВОВИЧ)
P.S. Рассказ основан на реальных событиях.

[ДжоНик]

Спасибо Крапива за прекрасный рассказ.

[βεℓℓ☼ŠŊξЈήα~¥Å ↔ Ҝrαρ¡√ά]

Привет, ДжоНик!
Да не за что)) тем более это не мой)))
просто понравился. проняло. а сегодня как раз в тему было его выложить.

[βεℓℓ☼ŠŊξЈήα~¥Å ↔ Ҝrαρ¡√ά]

Цветок грез - МАК...



Мак – наидревнейшее растение. О происхождении мака существует много легенд. Одна из них рассказывает, что после похищения Персефоны (у римлян Прозерпины) богом ада Аидом (Плутоном) ее мать, богиня земного плодородия Деметра (Церера), в поисках дочери странствовала по земле. Безмерно страдая и не находя себе покоя, она была не в силах остановиться и отдохнуть. Боги, сочувствуя несчастной матери, сделали так, что при каждом ее шаге вырастал цветок мака. Богиня, идя по хлебному полю, набрала целый букет, наконец, успокоилась и заснула.
Когда проснулась, то пришла в неописуемую радость от богатого урожая. С тех пор обильность цветения мака связана с видом на урожай, а мак считается символом земного плодородия, поскольку он чрезвычайно плодовит (в коробочках около 30 тысяч мелких семян). Поэтому цветками мака стали украшать храм Геры — верховной богини и покровительницы супружества, а богиня Деметра изображается в венке из колосьев злаков и цветков мака.





В Древней Греции этот цветок был посвящен братьям-близнецам, живущим в подземном царстве Аида - богу сна и сновидений Гипносу (Морфею) и Танату – богу смерти. Прекрасный юный крылатый бог Гипнос носится над землей с маковыми головками в руках, на голове у него венок из маковых цветов. Льет из рога снотворный напиток, и никто — ни смертные, ни боги — не в силах противиться емy, даже могучий Зевс. Все, кого касается он цветком мака, погружаются в сладкий сон, ведь в каждом цветке мака покоятся легкие сны. Даже вокруг жилища этого бога – царства сна - заросли цветущих маков, в которых покоятся разные легкие сны, посылаемые людям. Родной брат Гипноса — ужасный бог смерти Танат, которого боялись и ненавидели и боги, и люди. От его громадных черных крыльев и черного одеяния веет леденящим холодом. Никто из смертных не избегнет его. Только двум героям удалось победить бога смерти — хитрейшему Сизифу и могучему Гераклу. На голове Танат носит венок из маковых цветов, в руках опрокинутый гаснущий факел. Мать Гипноса и Таната — богиня Ночь — также представлялась древним в одеждах, обвитых гирляндами маковых цветов.



В христианской мифологии происхождение мака связывают с кровью невинно убитого человека. Впервые будто бы мак вырос из крови распятого на кресте Христа и с тех пор растет там, где пролилось много человеческой крови. А в Англии существует национальный праздник - день маков - дань памяти погибшим солдатам.



Яркие цветки мака с блестящими, будто атласными, лепестками привлекали людей с давних времен. Однако это растение ценили не только за красоту, но и за лекарственные свойства. Известно, что уже в Древнем Египте мак выращивали на специальных плантациях и готовили из него «сонное зелье», которое использовали как болеутоляющее средство. Древние греки специально культивировали для этого опийный мак. Именно сок мака стал причиной настоящей «опиумной» войны между Китаем и Англией в 1840-1842 гг. Но еще египтяне, а позднее греки и римляне заметили, что в слишком больших дозах снадобье приносило не пользу, а вред.



Но не у всех народов мак является символом благополучия, счастья. Так, например, в Китае мак связывают с недобрыми поверьями, возможно потому, что из мака люди научились добывать не только ценное лекарство — морфий, но и использовать его во зло. Недаром у художников-символистов мак — прародитель «цветов зла». А у нас маковое зернышко является символом всего мельчайшего, незначительного, а собирание мака представляется символом невозможности чего-либо выполнить или вообще громадных затруднений.



Самым красивым считается мак восточный, а самым распространенным – мак снотворный. Многие представляют себе мак как трепещущий алый или белый цветок. Однако немногие знают о существовании мака голубого, уроженца далеких Гималайских гор, который цветет на протяжении трех недель. По всем признакам его лепестки и листья идентичны красному маку наших лугов, с той только разницей, что венчики этого горят ярко-голубым цветом и при некотором освещении дают пурпурные блики, а тычинки и пестики имеют не черный, а желтый цвет.


На севере нашей страны цветут желтые полярные маки, которые выживают подо льдом, отчего их красота становится в несколько раз ценнее.



На языке цветов красный мак означает утешение, алый - фантастическую экстравагантность, а белый говорит - *ты навеваешь сон!*



Красивы эти растения во время цветения, а легенды утверждают, что на цветущие маки долго смотреть нельзя, потому что портится зрение. Надеюсь, что мой пост не испортит Ваше зрение, а порадует Ваши глаза!

[ДжоНик]

Привет Крапива.Очень интересный и познавательный экскурс в историю мака,этого прекрасного растения)))Я у захваті

[βεℓℓ☼ŠŊξЈήα~¥Å ↔ Ҝrαρ¡√ά]

По мотивам *Мастер и Маргарита* Михаил Афанасьевич Булгаков.
Бал Сатаны и проделки КотА БегемотА....



Кот Бегемот. Первая часть муррррлезонского балета

Для начала, будь добра, эй, Марьяша, жбан вина,
И налей-ка не венгерского, не французского (невкусного),
Не обычного немецкого, а старинного - арамейского,
Из подвала королевского для веселия и словца!

(Шлепнул по попке, глотнул чистый спирт.
Котяра ушастый! Автор не спит и за ним зорко бдит!)

Упс, обознался... Я в восхищении! Королева Марго!

(горшок на башке и цветок под трюмо)

Во рту ни росиночки. И вы, так грубы-ссс. Мурррр.
Зачем мне испортили полосаты штанцы-сссссс?

Пойду переоденусь, да и вы не стесняйтесь, смелее мадам,
Крем на окне, хряк на столе. Одежу снимайте, слегка отдыхайте-сс,
Галка поможет. Да вы не стесняйтесь и не прибедняйтесь.
Ауфидерзайн. Оревумяур!

(от авт. по коридору раздавалось мартовское бз..., ой простите пение:
Нэсэ Галя воду. Ой хочу напытыся...Дранкен данкен шон мур мур...Да пиду топытыся.
Стоит у зеркала прохвост и мямчет про себя.
- Подумать только! Лишь с точки юридической - я кот. Не Бегемот.
Но поверьте, поверьте, порой стою и говорю:
Я кот...Я кооот...Койооттт. Вот...Нет.
Я - негодяй. Я подлец. Я жалкый ничтожный подвид бурундучка с сусликом,
Которого нихто не ценит и не понимает.

Подкашивается табуретка, отчаянно хватается за зеркало, падает…)

Приходит с порезанной щекой и перевязанным хвостом.
Зато разит одеколоном "Ежики в лесу сосновом",
В руках бинокль, и галстук с оранжевым цветком,
И нагло топорщится ус...
Нуссс! К свадьбе готовсь. Ать-два! Выпил. Закусил. Рыбку проглотил.

Из рассказа очевидца:

Выходим с Маргошей на травку лесную. Зверье и жулье. Кукую...
Баалинннннн. Напевочки Мурлычу для любимой девочки. Тоскует.

Хлопну в ладоши, зажгись мой хороший, папоротников цвет,
Всем жучкам и таракашкам фыркающий прювет.

Червоцвет. Чревоцвет.
На полянку хода нет.
Зажигайте огоньки
голубые мотыльки
Уходи- ка дикий зверь.
Закрывай-ка на ночь дверь.
Разгорайся огонек.
Раскаляйся уголек…

Открывается поляна, вся в лунном убранстве с анфиладами, капителями, и ажурными лестницами в звездное небо…

Ну вот, предоставим небо птицам, сами мы сядем на завалинку, ща напудрю пеплом носик черненкый , возьму баян, и слезную замяукаю, не для прикола, на радость папе с мамою. Из-за кустов мне подопьет, тьфу, подпоет кошарик мартовский, бо ща весна, и маскарад повинен продолжаться. В глазках туманится от слез крокодилих, ой, бегемотных. Киньте дамы и господа грошик медненькый.
Иэх жисть моя мурчащая.
Маргош, а ведь мое кредо: «У сегда готов к сметане».
Играйте Страусс, идут гости. Маргунчик улыбайтесь, шеф любит…Вашу улыбку)

А вот и первая парочка.
Далее идет от переводчика, ибо не многие смогут понять пьяно - кошачий язык.

Позволь представить, Джеймс Хредькин фон Фонфарон Ужасный Пафос, граф ворон.
- Благодарю Кот. Ах, Королева, ваше внимание, к моей дезоляции, заклинированым по каузальности эксцессивной вербальной абундантностью, что преферабельнее будет также реконституировать финал для эвитации сигнификативной и коннотативной мультивалентности моих чресел….

Почесался, задумался и начал выпаливать:
- Да, я перманентно пукаю выдающиеся уникальности, путем гениального по своей виртуозности владения попой, так как в отличие от основной бледной массы полуграмотных недотеп, недоучек и недотык, не владеющих ни немецким бздежем, ни французским, ни английским, ни испанским, ни итальянским, ни португальским , ни польским, ни латинским, ни греческим, я очень даже хорошо разбираюсь во всех гаммах, ароматах любых иностранных звуков, выходящих наружу, а кроме того еще и в хеттологии собаку съел (примечание от автора, собака жила тощая, вся бледная, от горя посинела, выла под окнами), а они в хренологии ни бумбум, вот почему они и злобствуют, чувствуя мое над ними превосходство во всех аспектах жизнедеятельности человеческого организма.

Тут подбежал Кот, и его ударил чугунной сковородкой по голове. Джеймс стал в крапинку, побледнел, и заговорил быстрее:
- Да, действительно, носить венки не все любят. Да и когда? Вот и поблядуешь тут, позвездуешь тут с такими-то параметрами вокруг, ха, ха, ха, ха. Но так должно быть! Я завсегда ставлю перед собой цель все делать с умом, со знанием дела, вдохновенно и гениально, а не так, как всякие бездари, графоманы смердящие, вроде таких, как …(тут идет перебирание всех авторов, поэтов, музыкантов, вплоть до античных времен и заканчиваясь некием М.П.) и многих им подобных других, ничего не понимающих ни в поэзии, ни в литературе, ни в кулинарии, ни в эстетике, ни в политике, ни в автовождении, ни в русском сортирном юморе, ни в живописи, ни в классической музыке...
Королева прошу вас! Одну просьбу выполните, одну! Позвольте Страуссу сыграть мой ноктюрн, сочиненный во время ночных бдений…Милейшая!

Кот посмотрел в бинокль и ударил Джеймса сковородкой еще раз. Барон пошатнулся, посинел, в который раз, но продолжал стойко, выпаливать, хрипя от счастья, свой опус:
- Королева, это вам мой бесценный дар от великого и ужасного.
- Дрр…Бррр…Хррр .
- Превосходный экземпляр! Да, Королева?

Тут вступил Бегемот, отводя Марго в сторону, дабы она не угорела от нот.
- Прошу вас познакомится с его очаровательной спутницей. Графэсса Тина Болотистая Хрюкастая ибн Тинктура. Отвратительница сквернословная, vulgarius. Признаться Маргош, я влюблен в нее. Так и плачу когда рядом стою. Давай познакомлю тебя с ценнейшим даром прикладной Поэзии.

Графэcса стояла в венке, в неглиже, и валенках на босу ногу.
- Тина! Ну, просто нет слов. Я в вас влюблен, давно!

- Кривляйтесь, где-нибудь в другом месте, мне эти ужимки напоминают обитателей домов малютки для великовозрастных сирот. Повторяю, публика, которая вас науськивает, вызывает брезгливое чувство... Как от слизней или глистов. Омерзение вызываешь, как плут и кот с копеечным расчётом. Можешь посчитать плевки в твои рыбьи усы, пощечины на твоей перекошенном хвосте, скобы на твоей протухшей извилине и пиявок на твоей заднице - тебя как животное повело от того что я презираю пиарщиков козлиного, тьфу, котиного, тьфу, рынка.

Перекрестилась, пожевала травинку, призадумалась.
- Ты не личность, нет, ты не бегемот, ты повторяю, - кот в кирзовых сапогах. Что же может котяра понимать в настоящей поэзии? Таким прихвостням, как ты - место, только в уличном клозете, писать на стенках любимой сонеты.

-А поэтессы?

- Поэтессы - это такие амёбы, которые исходят половой истомою, и при этом гламурно рифмуют, сопровождая утробными междометиями в призыве самца, или, наоборот, шипят - уйди, противный, и так далее, - лишены мыслительного процесса. Вызывают у меня тошноту. Нелюди с холодцом вместо головного мозга подхватывают сюсюканье, называют свои завывания постмодернизмом, но на самом деле и те и другие трамвайные выкидыши...

- А вот, экземплярчик в твоем лице, Кот - характерный представитель кошачьего мира мэйд ин Египет. Вкусны жаренные под любым соусом…
Тину несло словесными графоманскими излияниями долго и нудно.
Марго стала посматривать по сторонам, кот подглядывал за купальщицами, которые с визгом ныряли и плескались в бассейне с шампанским цвета бирюзового моря…

Подходит толстый, хвост трубой, ухо дергается, и спрашивает, прищурившись:
- Вы бинокль мой не видали? Рядышком положил. Подглядывал за купальщицами и нагло кто-то стыбрил...

Как вдруг…Вы видите в толпе шумящей и галдящей, среди облезлых кутюрье, среди чертей, слегка в пьяне, и ведьмаков не настоящих, среди нимфеток обнаженных, до страсти ласковых и стройных, ЕГО...
Ваш Мастер... За ним котяра, наглый жмот, на ухо что - то шепчет, клоп...

----------------------------------------------
2 часть муррлезонского балета ждите продолжением в начале Лета

Ведь ожидание - это как наркотик.
Ваш неизменный, ласковый…
Черкну пушистой лапкой вензель:
Ваш негодяюшка мурчящий,
Котик Бегемотик.

[ДжоНик]

Ну,Крапивушка порадовала.Пасиб.
зы т.е. теперь БелоСНЕЖная(?)уже ближе

[βεℓℓ☼ŠŊξЈήα~¥Å ↔ Ҝrαρ¡√ά]

[Mazay]

Неужели это Булгаков? ??? ?
 Давно читал, не помню.. но... Не вериЦЦа и всё тут.... Особенно "...прикола ради..."
раздел Кот Бегемет читал.. давно... Но что-то тут, "Крапива", мну смуЧает...
Ага нашел..сенкс Гуглу..
Автор как оказалось небезихвестный своей   плодовитостью  в нете Максим Постников.
 Тогда не ясно... Не понял я , зачем так Михаила Булгакова обижать...
 Да и ваще... как-то...хз... :-\
 А само "произведение".... Нет слов . Пожалуй, они все (слова) в потоке афтара остались :-X

[βεℓℓ☼ŠŊξЈήα~¥Å ↔ Ҝrαρ¡√ά]

Прошу прощения, что ввела в заблуждение.
Запостила как было у Постникова, только теперь обратила внимание... и уже все исправила.

[ДжоНик]

Ну это же кавер-версия,как я понимаю.И мнения здесь могут быть разные.

[βεℓℓ☼ŠŊξЈήα~¥Å ↔ Ҝrαρ¡√ά]

Ёжик Медвежонков
ЛЮБОВЬ, НАРКОТИКИ И ДРУЖБА

Когда-то давно, когда на мой вопрос: «как дела», мне отвечали: «полная жопа», - я думал, - это значит, - ой, как здорово все!
Потому как что же плохого-то в такой привлекательной части женского тела?
Но потом я понял, что это про другую жопу, - жирную задницу какого-нибудь засидевшегося в своем кресле начальника, страдающего от геморроя.
Так что дела мои были – полная жопа.
Риту посадили за наркоту.
Мне вдребезги, в кашу почти разбили нос, - когда я пытался не пустить ее.
Я целовал ноги пришедшим за ней ментам.
Я умолял их не надевать на нее наручники, - потому что ей будет больно.
А им по хуй было, больно ей или нет.
- Уйми давай, ебаря своего, - сказали они ей.
И когда они уводили Риту, я вцепился зубами в штанину одного из милиционеров, - вцепился, как пес, который хочет разорвать вломившихся в квартиру чужих людей.
Эти чужие люди пришли забрать мою Любовь.
Мою Риту.
Они ее увели в наручниках, оставив меня с разбитым, разломанным носом.
Меня они все-таки не забрали.
И я знал, что если есть деньги, можно найти хорошего адвоката, можно отмазать Риту. Но денег мало того, что ни хуя не было, так еще меня и с работы поперли.
Потому что я не мог ни один урок теперь начать.
Хохот на всю школу стоял.
И дети смеялись надо мной, - своим учителем, у которого нос был перебит, переломан, и получался таким смешным, что они просто ну никак не могли не смеяться. Очень уж я нелепо выглядел.
И директриса обещание с меня взяла, - если дети не будут на всю школу хихикать, и всем другим учителям этим хохотом уроки срывать, то она меня оставит.
И вроде дети уже привыкли к моему виду нелепому.
И я начал урок.
Но тут, как назло, школьная программа подвела.
По программе – шел «Нос» Гоголя, и я с разъебанным носом своим, - должен был рассказывать, как у майора Ковалева нос пропал.
Ну, вообщем, понял я, что ни хуя не будет у Риты никакого хорошего адвоката.
Мне надо было хоть передачу ей собрать.
А мне и продать нечего было.
Телефон только сотовый.
Я и стал его на улице всем предлагать. А от меня шарахались. А потом, разглядев как следует, хохотать начинали.
И никто не хотел покупать этот чертов телефон.
В конце концов, я отдал его уже со злости за копейки какому-то узбеку у рынка, которому нечем было колоть орехи.
Но мне уже не нужен был телефон.
Потому что я все равно не услышал бы больше по нему Ритин голос.
Рита…..
Я ведь просил ее, умолял ее бросить.
А она не только не бросала, а наоборот.
Все началось с анаши, а кончилось героином.
- Я не могу бросить, Еж, - говорила мне она, - мне нужен хоть глоток другой жизни. Не этой, блядской, из которой нам с тобой просто не выкарабкаться. А другой, где мне не страшно, где мне спокойно. И где я не устала.
Работая сутки через двое в ларьке, Рита очень уставала.
И мне больно, мне страшно было смотреть в ее красные от усталости глаза, когда она утром приходила с работы.
Но нам нужны были деньги, я не мог найти работу лучше.
Нам нужно было платить за квартиру, нам нужна была стиральная машина, - потому что Рите приходилось стирать в тазу.
Но мы так и не купили никакой машины.
Потому что деньги шли на наркоту.
И она была счастливая только когда вмазывалась, и уже практически не соображала, где она, с кем.
И я смотрел на нее, и думал, что какой-то жалкий грамм наркоты, не грамм, меньше, может сделать ее счастливой. А я – не могу.
Я не вмазывался вместе с Ритой, - я чувствовал, что должен был быть рядом с ней тот, кто ведет ее, отрешенную, по минному полю, за руку.
Хуево я ее вел. Минное поле все равно рвануло.
Забрали мою Риту.
Я просил ее не работать в ларьке.
А она говорила, что нам нужна стиральная машина. И еще много чего.
- Но ведь мы все равно ее не покупаем, - все деньги уходят на наркоту.
- Но так у нас есть хоть какой-то шанс, что когда-нибудь мы ее купим. Что я не сорвусь опять.
На самом деле, никаких шансов ни хуя давно не было.
Она уставала все больше, - иногда ее просили выйти не в свою смену.
Как-то наши ласки были прерваны звонком ее мобильного.
- Хозяин звонит, - сказала она, - надо идти. Сменщица заболела. Надо срочно идти. Иначе меня уволят.
Я не хотел ее отпускать.
- Тогда найди себе работу получше. А пока у твоей женщины есть Хозяин. Я работаю у него. У него в ларьке. Мне тоже трудно найти другую работу. Я не из этого города. А в ларьке, все, что у меня спросили, - это справку из кожно-венерического диспансера.
Чтобы знать, что я ничем не заражу Хозяина.
И тут я тоже захотел вмазаться.
Захотел дать пизды этой чертовой реальности.
Где у наших любимых женщин есть Хозяин, у которого много денег. И где ему мало, что они корячатся с утра до утра на работе, устают до посинения…Видимо, его возбуждает синий цвет кожи и синяки от усталости под глазами...
Я знал, что приду, дам ему пизды, буду бить ногами, но только когда у меня будет много денег. Когда я швырну ему их…Когда я увезу свою женщину на машине…
Но когда, блядь, у меня будет много денег?!!! Когда все это будет?!
И когда раздался звонок домашнего телефона, и я услышал голос Паши, то воспринял это как знак свыше.
Он когда-то работал учителем со мной в одной школе, - и мы дружили с ним.
Мне было его жалко.
Он был таким маленьким, беззащитным, и его часто обижали дети.
Однажды они затолкали его в женский туалет и заперли там.
И он целую неделю, наверное, ходил и собирал подписи со всех девочек школы, что они на этой перемене не были в этом туалете, что они не ходили ни писать, ни какать, ни курить.
Что в туалете на той перемене никого не было.
Просто Паша очень боялся, что его могут посадить за педофилию, и заранее решил обзавестись справками.
Потом, когда он уже не работал у нас, мы продолжали перезваниваться. Иногда виделись.
Он даже говорил, - если что, то я всегда могу обратиться к нему за помощью.
И вот он, видать, узнал, в каком я хреновом положении оказался.
Ладно, денег он мне, может, и не даст, сам бедный. Но чем-то, может помочь.
Правда, меня смущало, что он как-то оставался один на один с Ритой. И, может, они трахались там без меня. Может, у них вообще любовь. Может, они вмазывались вместе, я не знаю.
И теперь он узнал о Рите, - пришел спасать ее.
Но я говорил ему о Рите, а он не слушал. Совершенно. Он все пропускал мимо ушей.
Он только давился, и пытался не захихикать.
А потом попрощался и ушел.
Просто он узнал, как мне разъебали нос, как надо мной смеялась вся школа, и пришел, типо на экскурсию.
Посмотреть, каким я стал смешным.
По-моему, он остался доволен.

[ДжоНик]

Дааа,грустная вещь..но мне понравилась.

[βεℓℓ☼ŠŊξЈήα~¥Å ↔ Ҝrαρ¡√ά]

И мне....
Даже ненормативная лексика очень в тему... что редко бывает...

[ДжоНик]

Согласен.Меня эт совершенно не напрягало,когда читал.

[ДжоНик]

Вот,сегодня вычитал в новостях.Называется краткое описание для школьников.Евгений Онегин.
Онегин приехал из Петербурга в деревню за дядиным наследством.
Онегин: я приехал.
Местные дворяне: и что нам теперь, изволить обосраться?
Онегин: я молодой повеса, прожигатель жизни, представитель потерянного поколения с претензией на интеллектуальность. Я читаю Адама Смита и думаю о красе ногтей, а еще у меня много денег.
Местные дворяне: какой вы интересный.
Онегин: и весьма коварный.
Местные дворяне: вы приняты.
Онегин заменил для своих крестьян барщину на оброк.
Местные дворяне: зачем вы это сделали?
Онегин: я либерал.
Местные дворяне: мы считаем вас опаснейшим мудаком.
Онегин: и это взаимно.
Местные дворяне: какой вы опаснейший.
Онегин: и весьма коварный.

[]
В деревню приезжает молодой поэт Владимир Ленский.
Ленский: я молодой поэт.
Онегин: сочувствую.
Ленский: как вы могли заметить, я очень пылок и романтичен.
Онегин: но я не гей.
Ленский: я тоже, и у меня есть девушка, а ваши намеки мне оскорбительны.
Онегин: прочитайте стихи.
Ленский читает стихи.
Онегин: вы какой-то хуевый поэт.
Ленский: вы такой жестокий.
Онегин: и весьма коварный.

Внезапно возникают две сестры, Ольга и Татьяна Ларины.
Ольга и Татьяна: мы две сестры, одна из которых тонко чувствующая серая мышка, а другая – обаятельная заурядная хохотушка, которую все хотят.
Онегин: Ольга, я вас хочу.
Ленский: Ольга моя.
Онегин: Татьяна, вы тоже ничего.
Татьяна: я в вас влюблена, Онегин.
Онегин: я просто пытался быть вежливым. На самом деле мне похуй.
Татьяна: все равно напишу вам письмо в стихах на десять страниц.
Онегин: извольте.
Татьяна пишет Онегину письмо на десять страниц с признанием в любви.
Онегин: ебаааааать…
Татьяна: вы получили мое письмо?
Онегин: да, вы же сами принесли мне его и дали в руки.
Татьяна: я просто хочу быть уверенной.
Онегин: заткнитесь, я читаю письмо.
Татьяна: ну как?
Онегин: кто учил вас грамоте?
Татьяна: приходящий учитель.
Онегин: убейте его, как увидите. У вас 24 ошибки в первой строчке из 20 букв.
Татьяна: ой.
Онегин: блять, это невозможно, но вы это сделали.
Татьяна: разве это может стать препятствием…
Онегин: может. Заткнитесь, глупая провинциальная девочка, я читаю письмо.
Татьяна: ну как?
Онегин: как вы изучали стихосложение?
Татьяна: самостоятельно.
Онегин: убейте себя, как увидите. У вас ни одной рифмы. Даже у Ленского есть две рифмы. Он ими гордится.
Татьяна: хватит. Скажите, вы меня любите?
Онегин: Видит бог, я долго пытался оттянуть этот решающий момент. Пардон, ничего личного, но я лучше выебу козу.
Татьяна: вы такой беспощадный.
Онегин: и весьма коварный.

Проходит полгода. Ленский приглашает Онегина на именины Лариных.
Ленский: Онегин, отчего вы так сердиты?
Онегин: да потому что вы уебаны.
Ленский: здесь весело, мы можем напиться.
Онегин: здесь скучно, и бегает эта девочка, которая пишет стихи даже хуже вас. Она меня раздражает.
Ленский: бросьте, Онегин, вы на празднике, развлекайтесь.
Ленский уходит.
Онегин: сейчас развлекусь.
Ольга: здравствуйте, Онегин.
Онегин: давайте потанцуем. Вы позволите обнять вас за талию?
Ольга: Онегин, но это моя грудь.
Онегин: а вот это ваша задница. И что?
Ольга: и ничего.
Онегин: вот и заткнитесь.
Ольга: вы такой грубый.
Онегин: и весьма коварный. Пойдемте под лестницу в чулан, там музыку лучше слышно.

Приходят запыхавшиеся. Появляется Ленский.
Ленский: Ольга, давайте потанцуем. Вы мне обещали.
Онегин: я уже ее танцую.
Ольга: да, он меня уже танцует.
Ленский: Блядь. Стреляться.
На следующее утро назначена дуэль Онегина и Ленского.

Ленский: мерзавец, я убью тебя.
Онегин: остыньте, Ленский, то была шутка.
Ленский: что вы сделали с моей невестой, подлец?
Онегин: ну подумаешь, сиськи немного пожамкал.
Зарецкий: зачет.
Онегин: спасибо.
Ленский: а что еще ты с ней делал, негодяй?
Онегин: вы слышали про клитор, Ленский?
Ленский: что?
Онегин: а про петтинг?
Ленский: что-что?
Онегин: ничего, мы с ней просто разговаривали.
Зарецкий: убейте друг друга уже.
Ленский: на самом деле мне уже не хочется стреляться, я передумал.
Зарецкий: тогда ты не пацан.
Ленский: блядь, придется стреляться.
Онегин: я тоже не хочу стреляться.
Зарецкий: тогда ты ссыкло.
Онегин: мне кажется, или этот Зарецкий должен отговаривать нас от смертоубийства, а не наоборот?
Ленский: Зарецкий такой внезапный.
Зарецкий: или вы убиваете друг друга, или вы чмо, а я домой пошел, холодно.
Ленский: у нас нет выбора, Женя, Зарецкому холодно.
Онегин: да, Володя.

Расходятся. Готовятся стрелять.

Онегин: Стреляю!
Зарецкий: Ранен!
Ленский: Стреляю!
Зарецкий: Промах!
Онегин: Стреляю!
Зарецкий: Ранен!
Онегин: Стреляю!
Зарецкий: Ранен!
Ленский: Блядь, да что ж такое…
Онегин: Стреляю!
Зарецкий: Убит!
Онегин: Стреляю.
Зарецкий: хорош уже.
Онегин: я не виноват, спусковой крючок слабый.
Зарецкий: ты человека убил.
Онегин: я знаю, я говно.
Зарецкий: еще какое.

Проходит два с половиной года. Онегин внезапно встречает Татьяну Ларину с мужем на петербургском светском рауте.

Онегин: вы такая клеевая стали, Татьяна.
Татьяна: спасибо. А вы как были чмом бессмысленным, так и остались.
Онегин: это я умею.
Татьяна: ну и что вы смотрите на меня? Вы наркоман?
Онегин: я в вас влюблен.
Татьяна: так и было задумано. Но уже не актуально.
Онегин: я все равно напишу вам письмо в стихах на десять страниц.
Татьяна: извольте.

Проходит какое-то время.
Онегин: почему вы не отвечали на мои письма?
Татьяна: потому что вы сильно больно хитрожопый.
Онегин: простите?
Татьяна: прощаю. Девочкой я вам была не нужна, а крутой княгиней со связями – нужна. Да пропадите вы пропадом, Онегин.
Онегин: но вы же меня любите.
Татьяна: да, люблю. Но я замужем.
Онегин: вы можете развестись.
Татьяна: развестись с князем и выйти замуж за вас? Вы точно наркоман.
Онегин: Так что же мне делать?
Татьяна: ебите козу, Онегин.
Онегин: вы такая беспощадная.
Татьяна: и весьма коварная []

[βεℓℓ☼ŠŊξЈήα~¥Å ↔ Ҝrαρ¡√ά]

*...Вы такой беспощадный, ДжоНик..))))))))))))))))))))))))))))))))))))))
...и весьма коварный... )))))))))))...*
это нарицательное будет)))))

*Я плакалЪ* )))))))))))))))))))))))))))))
смеялась так громко, что начали подтягивацца сотрудники, чтобы узнать ЧТО я читаю, и ГДЕ...))) Пришлось резко захлопнуть ноут, покраснеть, и сказав смущенно всем - *Это личное..*, продолжаю трястись от беззвучного хохота))))

[ДжоНик]

 

[ДжоНик]

– Отчего я встретила его именно теперь? Я не хочу, чтобы он умирал. Я убью себя, если с ним что-нибудь случится.

– Вряд ли, дорогая, – хотя у тебя и вправду будет сильное желание это сделать. Почему теперь? А почему бы и нет? Любовь нужна мужчинам и женщинам всегда, не важно, жизнь у них впереди или смерть. Таков уж род человеческий. Нам нужно с кем-то делиться, кому-то принадлежать. Быть может, ты умрешь, не дожив до конца этого года. Но запомни: то, что есть, у тебя можно отнять, а то, что было, – нельзя. Куда лучше вкусить перед смертью любовь, чем умереть одинокой.


Заметка Дэвид Геммел "Легенда"