Желание.
Ветер через приоткрытое окно передней двери старенького, повидавшего на своем веку еще счастливые советские времена, «Жигулей» трепал короткие волосы водителя. На вид ему было не больше 35 лет, среднего телосложения, среднего роста, одетого в джинсовый костюм, как казалось тоже среднего качества и цены – среднестатистический мужчина, один из многих, кого видишь каждый день вокруг себя. Одной рукой он управлял машину, во второй была зажата сигарета. «Жигули» петляли по крымской дороге, поднимая летнюю, тяжелую пыль с асфальта и кидая ее на край обочины. Ранее утро выдалось жарким, как и вся последняя неделя позднего августа. В правом ухе у мужчины располагалась беспроводная гарнитура от телефона, судя по мимике и жестам он активно, что то обсуждал. К концу разговора его лицо потемнело, выражая крайнюю степень злости и гнева. Если бы мы прислушались к разговору пораньше, то узнали бы что собеседником Андрея, так зовут мужчину, была его бывшая жена Лариса. Причиной неприятного для обоих разговора был их общий ребенок, девочка Аннушка. Семи лет отроду, кудрявый ангелочек с зелеными глазами, обожавший своих родителей, но из за их развода очень страдавший в душе. Андрей ехал к дочери забрать ее на выходные, как было заранее оговорено с бывшей супругой. Аннушка была единственной отдушиной мужчины, по причине которой стоило жить. В последнее время жизнь тяжким грузом навалилась на Андрея – развод, раздел имущества, потеря доходной работы, одиночество. Он пробовал заглушить внутреннюю пустоту алкоголем, но ничего из этой попытки не вышло – осознав что будет только хуже, он взял себя в руки и пытался вернуться к нормальной жизни. А тут Лариса, наверняка намеренно, в виде мести, увезла дочку к морю, лишив Андрея такого долгожданного общения!
Внутренне бурля, как паровой котел, мужчина выбросил в окошко, обжегшую пальцы сигарету, крепко двумя руками стиснул, выцветший от времени, руль. Мысли принимали разнообразные формы, от некоторых могло стать не по себе, если бы мы могли читать их.
Выехав на крутой спуск, Андрей заметил, что то пестрое у края дороги, недалеко от следующего поворота. Присматриваясь и подъезжая ближе, к заинтересовавшей его вещи, он увидел низкое, чахлое деревце, покрытое редкими листьями, стоявшее над глубоким оврагом. Пестрым оно было от повязанных на ветках разнообразных ленточек. Порывы крымского ветерка придавали обособленную жизнь этому деревцу – взгляд заворожено перебирал разноцветные полоски материи, шевелящиеся как живые щупальца, воображение добавляло что то таинственное и необъяснимое. Остановив машину возле этого «чуда», Андрей, повинуясь какому то внутреннему порыву, вышел, догадавшись что это дерево желаний. Задумчиво вглядываясь в деревце, достал платок с заднего кармана и повязал на ближайшей ветке. Мысленно крикнул, обращаясь с самой главной просьбой его жизни к Богу – «дать возможность начать новую жизнь!» Так же молча повернулся, сел в машину, развернулся на пустынной дороге, и поехал в обратную сторону.
Солнце, поднявшись над горизонтом, начало сильнее припекать. Отъехав от странного дерева на приличное расстояние, Андрей погрузился в свои невеселые мысли. Пот заструился по лицу, ему хотелось закурить. Потянувшись к бардачку машины, где лежали пачка сигарет и зажигалка, Андрей отвлекся от дороги.
Дальнейшее происходило как в замедленном кино. Казалось, что очередной поворот не таит в себе ничего опасного. Резко появившийся грузовик, незамеченный Андреем, пытался уйти от лобового столкновения с «Жигули», которые неожиданно оказались на встречной полосе. Повинуясь интуиции, Андрей оторвал взгляд от бардачка и перевел его на дорогу. Инстинктивно пытаясь вырулить от надвигающейся опасности и затормозить, он с ужасом осознал, что ему не хватит ни времени, ни места для спасительного маневра. Через секунду страшный удар содрогнул старенькие «Жигули», вминая капот с двигателем в салон со стальным скрежетом. От мощного толчка обезображенная легковая машина, как будто из катапульты, вылетела на край дороги и, сделав переворот, рухнула в глубокий овраг, оставляя за собой след из разбитого стекла, оторванных металлических частей, бензина и масла, брызгающих как кровь из раненного животного, бьющегося в агонии.
Последней мыслью Андрея, прежде чем он пережил секунду сильнейшей боли, была про новую жизнь. Дальше все стихло и он начал погружаться во что то необъяснимо странное, спокойное, яркое, дававшее такие желанные покой и надежду…
Примерно в двадцати километрах от места страшной аварии, компания из трех молодых людей стояла у того самого дерева желаний. Проезжая мимо на новенькой «Тойоте» и остановившись, следуя такому же внутреннему порыву, компания вышла кто на перекур, кто справить естественные надобности. За мгновение до, вышеописанной, аварии один из пацанов, неожиданно для себя, сорвал, чей то повязанный на ветку платок, решив таким образом пошутить. Когда же на глазах у него платок стал мокреть от крови (явно не его крови), пацан вскрикнул и отбросил, за секунду потяжелевший, платок прямо в глубокий овраг. И потом с выражением ужаса на лице смотрел как красный, набухший кусок ткани падал вниз; падал так, как не должен падать платок – быстро, переворачиваясь и подпрыгивая, оставляя кровавый шлейф на склоне этого проклятого оврага…
(3.02.2012, Одесса)
Ветер через приоткрытое окно передней двери старенького, повидавшего на своем веку еще счастливые советские времена, «Жигулей» трепал короткие волосы водителя. На вид ему было не больше 35 лет, среднего телосложения, среднего роста, одетого в джинсовый костюм, как казалось тоже среднего качества и цены – среднестатистический мужчина, один из многих, кого видишь каждый день вокруг себя. Одной рукой он управлял машину, во второй была зажата сигарета. «Жигули» петляли по крымской дороге, поднимая летнюю, тяжелую пыль с асфальта и кидая ее на край обочины. Ранее утро выдалось жарким, как и вся последняя неделя позднего августа. В правом ухе у мужчины располагалась беспроводная гарнитура от телефона, судя по мимике и жестам он активно, что то обсуждал. К концу разговора его лицо потемнело, выражая крайнюю степень злости и гнева. Если бы мы прислушались к разговору пораньше, то узнали бы что собеседником Андрея, так зовут мужчину, была его бывшая жена Лариса. Причиной неприятного для обоих разговора был их общий ребенок, девочка Аннушка. Семи лет отроду, кудрявый ангелочек с зелеными глазами, обожавший своих родителей, но из за их развода очень страдавший в душе. Андрей ехал к дочери забрать ее на выходные, как было заранее оговорено с бывшей супругой. Аннушка была единственной отдушиной мужчины, по причине которой стоило жить. В последнее время жизнь тяжким грузом навалилась на Андрея – развод, раздел имущества, потеря доходной работы, одиночество. Он пробовал заглушить внутреннюю пустоту алкоголем, но ничего из этой попытки не вышло – осознав что будет только хуже, он взял себя в руки и пытался вернуться к нормальной жизни. А тут Лариса, наверняка намеренно, в виде мести, увезла дочку к морю, лишив Андрея такого долгожданного общения!
Внутренне бурля, как паровой котел, мужчина выбросил в окошко, обжегшую пальцы сигарету, крепко двумя руками стиснул, выцветший от времени, руль. Мысли принимали разнообразные формы, от некоторых могло стать не по себе, если бы мы могли читать их.
Выехав на крутой спуск, Андрей заметил, что то пестрое у края дороги, недалеко от следующего поворота. Присматриваясь и подъезжая ближе, к заинтересовавшей его вещи, он увидел низкое, чахлое деревце, покрытое редкими листьями, стоявшее над глубоким оврагом. Пестрым оно было от повязанных на ветках разнообразных ленточек. Порывы крымского ветерка придавали обособленную жизнь этому деревцу – взгляд заворожено перебирал разноцветные полоски материи, шевелящиеся как живые щупальца, воображение добавляло что то таинственное и необъяснимое. Остановив машину возле этого «чуда», Андрей, повинуясь какому то внутреннему порыву, вышел, догадавшись что это дерево желаний. Задумчиво вглядываясь в деревце, достал платок с заднего кармана и повязал на ближайшей ветке. Мысленно крикнул, обращаясь с самой главной просьбой его жизни к Богу – «дать возможность начать новую жизнь!» Так же молча повернулся, сел в машину, развернулся на пустынной дороге, и поехал в обратную сторону.
Солнце, поднявшись над горизонтом, начало сильнее припекать. Отъехав от странного дерева на приличное расстояние, Андрей погрузился в свои невеселые мысли. Пот заструился по лицу, ему хотелось закурить. Потянувшись к бардачку машины, где лежали пачка сигарет и зажигалка, Андрей отвлекся от дороги.
Дальнейшее происходило как в замедленном кино. Казалось, что очередной поворот не таит в себе ничего опасного. Резко появившийся грузовик, незамеченный Андреем, пытался уйти от лобового столкновения с «Жигули», которые неожиданно оказались на встречной полосе. Повинуясь интуиции, Андрей оторвал взгляд от бардачка и перевел его на дорогу. Инстинктивно пытаясь вырулить от надвигающейся опасности и затормозить, он с ужасом осознал, что ему не хватит ни времени, ни места для спасительного маневра. Через секунду страшный удар содрогнул старенькие «Жигули», вминая капот с двигателем в салон со стальным скрежетом. От мощного толчка обезображенная легковая машина, как будто из катапульты, вылетела на край дороги и, сделав переворот, рухнула в глубокий овраг, оставляя за собой след из разбитого стекла, оторванных металлических частей, бензина и масла, брызгающих как кровь из раненного животного, бьющегося в агонии.
Последней мыслью Андрея, прежде чем он пережил секунду сильнейшей боли, была про новую жизнь. Дальше все стихло и он начал погружаться во что то необъяснимо странное, спокойное, яркое, дававшее такие желанные покой и надежду…
Примерно в двадцати километрах от места страшной аварии, компания из трех молодых людей стояла у того самого дерева желаний. Проезжая мимо на новенькой «Тойоте» и остановившись, следуя такому же внутреннему порыву, компания вышла кто на перекур, кто справить естественные надобности. За мгновение до, вышеописанной, аварии один из пацанов, неожиданно для себя, сорвал, чей то повязанный на ветку платок, решив таким образом пошутить. Когда же на глазах у него платок стал мокреть от крови (явно не его крови), пацан вскрикнул и отбросил, за секунду потяжелевший, платок прямо в глубокий овраг. И потом с выражением ужаса на лице смотрел как красный, набухший кусок ткани падал вниз; падал так, как не должен падать платок – быстро, переворачиваясь и подпрыгивая, оставляя кровавый шлейф на склоне этого проклятого оврага…
(3.02.2012, Одесса)
