Помню корни популизации наркотиков в эпоху 90х , всё началось с журнала «Птюч».
Он вышел в 1994 году и задумывался как реклама для одноимённого московского клуба. В итоге, журнал превратился в самостоятельный проект и дожил до 2003 года. Клуб закрыли в 1997.
Создатели «Птюча» пропагандировали новую и непонятную для постсоветской России рейв-культуру. Большинство статей выходили без авторства, поэтому журналисты писали на самые провокационные темы: наркотики, секс, мастурбация, гомосексуальность, эксгибиционизм и порно, сатира на новых русских, шансон, религию, милицию, прокуратуру, суды. Публиковали интервью с диджеями, прогрессивными художниками, музыкантами, дизайнерами, рецензии на фильмы, современную поэзию и прозу.
О «Птюче» вспоминают с ностальгией. «Умный глянец, которой мы потеряли», «глоток свежего воздуха», «время тотальной свободы», «безвозвратно ушедшая атмосфера». На деле же клуб был главным наркопритоном столицы, откуда началась героиновая эпидемия 95–96 годов, а журнал невольно романтизировал «героиновый шик». В интернете жива известная статья неизвестного автора, который пишет о «Птюче» как о спланированной рекламной компании наркодилеров. Я в теории заговора не особо верю. Скорее журнал стал отражением чаяний молодёжи лихих 90х. Главная мантра эпохи — «будущего нет». Обстановка в России это только подтверждала. Малиновые пиджаки, золотые цепи, ОПГ, жизнь по понятиям. МММ, закупки на «оптовках», сникерсы-хуикерсы, свадьба Пугачёвой с Киркоровым. Если мы всё равно умрём, так лучше самим и с кайфом.
С другой стороны, нет будущего — значит нет страха. В художественном отношении журнал «Птюч» стал самым радикальным глянцевым проектом в стране. Оформление первых двух лет — образец постмодернизма: аморфные макеты, отсутствие сетки, многослойность, коллажность, текст как текстура. Цифровой дизайн позволил не учитывать физическую сущность материала набора. Отрицательные интерлиньяжи, огромная разрядка, множество шрифтов, в том числе и акциндентных, крошечные буковки, скрученные в спираль, — делали текст почти нечитабельным. Да и надо ли было читать? Дизайн объявлялся чувственным, волнующим, радующим глаз опытом. Короче, китч, дичь, птюч! Типографическая «новая волна» дошла до России и отлично наложилась на настроения постсоветской молодёжи. Статья в Коммерсанте от 94 года ругает «Птюч» за педантичное копирование западных образцов, но хвалит за хороший вкус в выборе референсов. Очевидно влияние прогрессивных коллег: журнала «Октаво», студии LettError, Emigre с Руди Вандерлансом и Зузаной Личко, Макса Кисмана, раннего Невила Броуди и, конечно, Дэвида Карсона с его журналом Raygun. И всё же «Птюч» получился не хуже, а заимствовать вполне в духе постмодерна..
)
